– Что это?.. – ахнула Сашенька, по долгу службы не отрывающая взгляд от экрана.

– Метеорит, наверное, – сказал Мирон, который, переживая за подругу, тоже наблюдал за обстановкой снаружи.

– Изображение можно увеличить, – подсказала Марфа.

Но ничего увеличивать не пришлось. В считанные секунды «булавка» превратилась в «гвоздь», а потом и вовсе во что-то огромное и, подобно гигантской молнии, промелькнула по экранам сверху вниз.

– Ни фига себе… – пробормотал Брок-два. – Еще бы чуть-чуть – и отлетались.

Брок-один был бледен. Сушик же давно валялся в привычном обмороке, что, учитывая лежачие позы космонавтов, не слишком бросалось в глаза.

– Все-таки интересно бы узнать, что это было, – изрек с сожалением в голосе Мирон.

– Сейчас узнаем, – сказала Марфа. – У нас же камеры постоянно ведут запись.

Девушка нажала кнопку под экраном, и звезды на нем стали медленно двигаться в обратную сторону. Затем сверкнула давешняя молния. Но уже снизу-вверх.

– Стоп! – воскликнул Мирон, следя за изображением на экране Марфы. – Теперь назад, и помедленней…

На экране застыла «булавка». Затем постепенно стала превращаться в «гвоздь», который тоже стал расти, расти, расти…

– Что-то мне это напоминает, – задумчиво произнес Брок-один, также не сводящий глаз с Марфиного экрана. – Где-то я эту штуковину уже видел… И совсем недавно.

– Да это же «Ира»! – вскричал вдруг Брок-два.

– Ира? – бросил на дубля изумленный взгляд первый Брок. – Ты разве с ней знаком?.. И, доложу тебе, ничуть на нее эта колбаса с отростками не похожа.

– Сам ты колбаса! – воскликнул «близнец». – Это наш корабль!

Огромный светлый силуэт, и впрямь повторяющий в точности обводы «Иры», замер на экране – Марфа остановила изображение. Видны были выплевывающие реактивные струи ионники и часть обшивки над ними. Камера захватила и последнюю букву названия – мягкий знак.

– Это не «Ира», – помотал головой Брок-раз. – И вообще вряд ли женщина.

– Ну, почему? – заспорил Брок-два. – Любовь, например, Нинель та же. Стерлядь… Прошу прощения, это не имя… – Сыщик отчаянно покраснел.

– Ты чего? – удивился Брок-раз. – Ну, ошибся. Ну, стерлядь… А-а!.. – покраснел и он. – Ты, так сказать, производное из двух слов вывел? Ай-яй-яй! Как не стыдно так о женщинах думать?

– Перестаньте вы ерундой заниматься! – прикрикнула на Броков Марфа и немного подвинула и увеличила изображение. Теперь всю середину экрана занимала четкая, стилизованная под старославянскую вязь надпись: «Царь».

– Ай! – воскликнул Брок-два.

– Ай-яй-яй! – дополнил высказывание двойника первый сыщик. Затем оба они, не сговариваясь, выкрикнули: – Это Иван-царевич!

– Где Иван? – тут же очнулся и завертел котелком Сушик.

– Домой полетел, – сказал кто-то.

– Поворачивай! – стал отчаянно дергаться, невзирая на перегрузки, главный придворный розыскник.

– Сейчас это невозможно, – ответила Марфа. – Вот выйдем на околоземную орбиту…

– А ты откуда знаешь?! – завопил Сушик. – Ты, что ли, пилот?

Сашенька испуганно посмотрела на взъярившегося розыскника и умоляюще – на Марфу. Она и впрямь не знала, можно ли было сейчас повернуть назад и, самое главное, как. Но Марфа подмигнула девушке и вежливо ответила Сушику:

– Я – помощник пилота. Александре сейчас некогда отвлекаться, начинается ответственный момент выхода на орбиту.

– Не надо мне на орбиту вашу! Кому сказано – поворачивай!

– Послушайте, как вас там?.. Никотин Панталоныч… – повернул Брок-один к Сушику.

– Никодим Пантелеймонович!!! – взвизгнул тот.

– Не надо так орать-то, – поморщился сыщик. – Я практически так и сказал… Так вот, господин главный розыскник, Иван уже дома, так что нечего дергаться. Через часок-другой вернетесь – а искать уже никого не надо. Красота!

– Да какая же красота?! – продолжал визжать, уже чуть потише, придворный розыскник. – Ведь теперь получится, что не я Ивана нашел, а он сам нашелся!

– Ну и ладно. Главное, что нашелся.

– Но мне же от Государя награды не будет!

– Ах, во-о-от оно что-о-о!.. – протянули дуэтом Броки.

– Тихо! – прикрикнула Марфа. – Выходим на орбиту. Сейчас отключатся планетарные двигатели, и наступит невесомость. Всем проверить, застегнуты ли ваши ремни!

– Ой, – воскликнула Сашенька, глядя на экран, – надпись появилась… До отключения двигателей осталось восемь секунд… шесть… пять, четыре, три, две, одна!.. Все!

Едва слышимый гул оборвался. Вместе с ним исчезла и вибрация. Настолько незначительная, что пока она не прекратилась, не была и заметной.

– Что теперь? – повернулась к Марфе Сашенька. Да так и замерла с открытым ртом. Марфа, как и вибрация, тоже исчезла.

– Папа!.. – жалобно пискнула Сашенька.

– М-м?.. – рассеянно ответил Брок, увлеченно рассматривая проплывающую на экране Землю. Насколько он помнил географию, внизу был Урал. Почему-то вспомнилась Иришечка, и сыщик мечтательно улыбнулся.

– А где… все?

– Все? – переспросил Брок и мотнул подбородком на экран: – Там. Только отсюда не видно, высота большая.

– А почему они… там?.. – Голос девушки дрожал.

– Как тебе сказать, доченька? – не отрывая взгляда от родной планеты, задумчиво пробормотал сыщик. – Ты не поверишь, но миллиарды лет назад каким-то непостижимым образом там зародилась жизнь. Потом началась так называемая эволюция… прошу не путать с революцией!.. венцом которой, образно выражаясь, и стал человек. Во множественном числе, не побоюсь этого слова, – люди. И вот теперь все они, за исключением шести человек, – там; ну, и, соответственно, упомянутые шестеро – тут.

– Двое, папочка… – судорожно выдохнула Саша, и от этих ее слов, произнесенных почти шепотом, повеяло такой потусторонней жутью, что Брока передернуло, и он наконец-то посмотрел на дочь.

– В каком, так сказать, смысле?

Сашенька не стала отвечать, а лишь дернула головой в сторону пустых кресел. Из расширенных синих глаз девушки струился такой ледяной ужас, что волосы ее казались белыми от инея.

– М-да?.. – обвел сыщик взглядом опустевшие ложементы. – Странно… Я и не заметил, когда они вышли.

– Куда? – с трудом разлепила побелевшие губы Саша.

– Ну-у… я не знаю, – покрутил Брок ладонью. – В туалет… Или в открытый, так сказать, космос… – Он уже и сам понимал, что говорит ерунду, чувствовал, как под шапкой от страха шевелятся волосы, но остановиться уже не мог. – А что? Ничего в этом странного нет. У космонавтов, знаешь ли, есть такая привычка – в открытый космос выходить. Вот как Алексей Архипович в шестьдесят пятом вышел, так остальных теперь не удержать. Как на орбите окажутся, так и неймется им – дай в открытый космос выйти! Может, рефлексы какие срабатывают?